(Ленинград). Её отец, Николай Николаевич Матвеев-Бодрый - по профессии географ, историк-краевед Дальнего Востока, действительный член Всесоюзного географического общества, по мировоззрению - романтик (отсюда имена детей - Новелла и Роальд). Мать - Матвеева-Орленева Надежда Тимофеевна, преподаватель литературы, поэтесса. Дед, Николай Петрович Матвеев-Амурский, также был писателем и автором первой «Истории города Владивостока», долгие годы жил в Японии. Двоюродный брат, Иван Венедиктович Елагин (настоящая фамилия - Матвеев) - поэт русского зарубежья.
C 1950 по 1957 годы Матвеева работала в детдоме Щёлковского района Московской области. В 1962 г. окончила Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького (заочно).
С детских лет пишет стихи, печатается с 1958 г. Первый сборник издан в 1961 году; второй («Кораблик») - в 1963 г. В 1961 г. Матвееву приняли в Союз писателей СССР. В 1970-х у нее выходят книги «Ласточкина школа», «Река» и др. В 1980-х - «Закон песен», «Страна прибоя» и др.
Творчество
С конца 1950-х Новелла Николаевна стала сочинять песни на собственные стихи и исполнять их под собственный аккомпанемент на семиструнной гитаре. С 1972 года Новелла Матвеева сочиняет песни также и на стихи своего мужа, поэта Ивана Киуру (1934-1992).
В 1984 году в Центральном детском театре в Москве была поставлена пьеса Матвеевой «Предсказание Эгля» - фантазия по мотивам произведений Александра Грина , содержащая 33 песни Новеллы Николаевны.
В 1996 года вышла книга воспоминаний «Мяч, оставшийся в небе». В 1998 г. Новелла Матвеева стала лауреатом Пушкинской премии в области поэзии.
В 2002 г. Новелла Матвеева стала лауреатом Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства.
Новелла Николаевна живёт и работает в Москве.
Основные книги
- «Лирика» (1961)
- «Кораблик» (1963)
- «Душа вещей» (1966)
- «Солнечный зайчик» (1966)
- «Ласточкина школа» (1973)
- «Река» (1978)
- «Закон песен» (1983)
- «Страна прибоя» (1983)
- «Кроличья деревня» (1984)
- «Избранное» (1986)
- «Хвала работе» (1987)
- «Нерасторжимый круг» (1991)
- «Мелодия для гитары» (1998)
- «Кассета снов» (1998)
- «Сонеты» (1999)
- «Караван» (2000)
- «Жасмин» (2011).
Дискография
- «Песни» (Мелодия, 1967)
- «Стихи и песни» (Мелодия, 1966)
- «Дорога - мой дом» (Мелодия, 1982)
- «Музыка света» (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1984)
- «Баллады» (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1985)
- «Мой воронёнок» (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1986)
- «Рыжая девочка» (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1986)
- «Какой большой ветер» (ASP, 1997) CD
- «Девушка из харчевни» (ASP, 1997) CD
- «Новелла Матвеева» (Moroz Records, 1999) CD
- «Лучшие песни» (Московские окна, 2000) CD
Биографические материалы
- Медынский Г. Песенная поэзия Новеллы Матвеевой, «Юность», 1966, № 7
- Приходько В. Душа и плоть поэзии, «Дружба народов», 1967, № 2.
- Рунин Б. Далёкое и близкое. «Новый мир», 1964, № 5
От составителя
Стихи Новеллы Матвеево й заставляют задуматься. Прочтя один раз, хочется прочесть их еще. Я не верю в те стихи, которые сразу, в одну секунду, доходят полностью, которые абсолютно не требуют усилия для восприятия. Стихи Новеллы Матвеевой мудрые и вто же время очень ясные. В них есть глубина, подводное течение, поэтому к ним есть за чем возвращаться.
Поэтесса любит четкий контур. Очень характерен для нее сонет о сонете , в котором она славит начало, организовывающее напор чувств, славит лаконичность и строгую форму:
Новелла Матвеева мыслит, но не рассуждает. Для каждого внутреннего движения она находит выражающий его внешний жест -- все, о чем она рассказывает, видишь лишь благодаря точным деталям, объемной пластичной лепке. Поэтессе присуща романтическая настроенность. Она смело берет образы сюжеты из мировой истории, из литературы, из области изобразительных искусств , и все это органически переплавляется в горниле ее индивидуальности. Какую бы тему она ни брала, она становится внутренней, лирической темой.
Молодому читателю, я уверен, будет интересен сложный мир молодой поэтессы.
Матвеева Новелла Николаевна - прекрасная советская и русская поэтесса. Она одной из первых начала класть стихи на музыку и исполнять их под гитару, положив начало целому поколению поэтов-бардов. О жизни и творчестве этой удивительной женщины мы и поговорим в этой статье.
Новелла Матвеева: биография. Семья
Родилась Новелла Николаевна 7 октября 1934 года в городе Пушкине (в то время он назывался Царским Селом), расположенном в Ленинградской области. Ее отец Николай Николаевич Матвеев-Бодрый по образованию был географ и имел профессорскую степень в этой области, работал историком-краеведом Дальнего востока, входил в состав Всесоюзного географического общества. По натуре был романтиком, отсюда и имена детей - Роальд и Новелла. Мать будущей поэтессы Надежда Тимофеевна преподавала в школе литературу, увлекалась сочинением стихов и даже публиковала свои творения в различных газетах и журналах под псевдонимом Матвеева-Орленева.
Как видно, не первой писательницей в семье стала Новелла Матвеева. Биография поэтессы также указывает на то, что не только мать занималась литераторством. Ее дедушка Матвеев-Амурский Николай Петрович, проживший в Японии много лет, был писателем, и именно ему принадлежит авторство «Истории города Владивостока». И в довершение, двоюродный брат Новеллы Николаевны и ее супруг также были писателями.
После окончания школы поэтесса работала с 1950 года по 1957 в детском доме Щелковского района (Московская область). После этого заочно поступила на высшие литературные курсы, проходившие при Литературном институте им. Горького, которые окончила в 1962 году.
А в 1961 поэтессу приняли в ряды членов Союза писателей СССР.
Начало творческого пути
Впервые под влиянием матери взялась за написание стихов Новелла Матвеева. Биография нашей героини вообще свидетельствует о том, что мать играла в ее жизни большую роль. Надежда Трофимовна была очень незаурядной личностью, интересовалась культурой и обладала огромным артистизмом. Женщина питала особую страсть к поэзии и любила читать стихи, в чем была настоящим мастером. Именно мать впервые познакомила Новеллу с Пушкиным, произведения которого часто декламировала. У Матвеевых всегда в доме была музыка, несмотря на отсутствие радио и магнитофона. Надежда Трофимовна кроме поэзии, обожала музыку и часто пела романсы, цыганские, итальянские и русские песни.
Поэтому совсем не удивительно, что первые стихи Новелла сочинила, будучи еще ребенком, в военные годы. Произошло это в Монинском госпитале, куда девочка попала из-за авитаминоза, давшего осложнение на глаза. В эти же годы в том госпитале работал политруком ее отец. Именно он первым увидел творение дочери. Также в детские годы Новелла пробовала сочинять музыку и класть на нее стихи различных поэтов, среди которых Фет, Лермонтов, Шекспир, Агнивцев, Гладков и пр.
Первая публикация
Впервые опубликовала свои стихи в 1957 году Новелла Матвеева. Песни - самая большая страсть поэтессы, поэтому не удивительно, что в газете появилось произведение именно этого жанра. Необычно то, что это была пародия на песню «Пять минут» из кинокартины «Карнавальная ночь». После этого писательницу стали публиковать постоянно. Ее стихи появлялись на страницах газет и журналов, среди которых «Енисей», «Советская Чукотка» и пр. Позднее на поэтессу обратили внимание и более крупные литературные издания.
Напечатать первые сборники стихов Матвеевой было довольно сложно, и ей пришли на помощь поэты Давид Кугультинов и Игорь Грудев.
Много обрела знакомых среди литераторов Новелла Матвеева. Биография поэтессы свидетельствует о том, что ей не раз помогали на творческом пути такие известные личности, как С. Маршак, М. Атабекян, К. Чуковский, В. Чивилихин, Н. Старшинов, Ю. Воронов и пр. Особо восхищался стихами Матвеевой Чуковский. Писатель, услышав ее «Солнечного зайчика» даже запрыгал от восторга.
Популярность
Творческая судьба Матвеевой сложилась очень хорошо - ее очень быстро заметили и сразу же полюбили. В начале 60-х годов 20 века простая девушка из провинции с прекрасным голосом и старенькой гитарой смогла завоевать столицу, а затем покорила и страну. Ее песни быстро полюбились и стали звучать из магнитофонов по всей стране. Произведения Матвеевой вошли в первый бардовский сборник Советского Союза - это была пластинка, носившая названия «Песни» и выпущенная в 1966 году. Позднее она еще не раз была издана, но так и осталась редким изданием.
Творчество Новеллы Матвеевой всегда отличалось невероятной энергией и жизнелюбием, что, несомненно, является отражением личностных качеств поэтессы. В 1972 году Матвеева начинает писать музыку для стихов Ивана Киуру. Самые известные произведения этого периода: «Песня погонщика мула», «Водосточные трубы», «Страна Дельфиния», «Шарманщик».
Особенности поэзии
Чаще всего обращалась в своих произведениях к лирико-романтической тематике Новелла Матвеева. Стихи поэтессы отражают возвышенные гуманистические порывы человеческой души. Ее лирический герой - мечтатель и фантазер, окруженный красочным и чудесным миром природы. Можно сказать, что писательница в полной мере унаследовала романтические пристрастия своего отца. Ее поэзия очень светла и жизнерадостна. В ней нет жестокости, грязи, низменных чувств.
Уверенность в жизни и невероятный оптимизм передает своим произведениям Новелла Матвеева. Песни, однако, не единственное, что писала поэтесса. Много она сочиняла и для детей, а также занималась переводами, писала эпиграммы, пародии, статьи, посвященные литературе и искусству. Она опубликовала более тридцати книг, среди которых стихи, проза и переводы. А как автор-исполнитель Матвеева записала немалое количество пластинок, последняя вышла в 2000 году - это был сборник «Лучшие песни», выпущенный «Московскими окнами».
Последние годы и смерть
Очень легко нашла путь к сердцу слушателя Новелла Матвеева. Стихи и песни поэтессы до сих пор пользуются популярностью и многим знакомы.
Среди творческих работ писательницы также есть детская пьеса «Предсказание Эгля», которая впервые была поставлена на сцене московского Центрального детского театра. Произведение, кроме всего прочего, включало 33 авторские песни поэтессы.
Матвеева Новелла Николаевна за свою долгую жизнь сталкивалась и с невзгодами, непониманием критиков и творческими неудачами, однако этому не удалось сломить ее волю. До последних дней она продолжала работать и выступать. Последние годы прожила в Москве. Скончалась 4 сентября 2016 года.
Книги
Многочисленные книги поэтессы можно и сегодня найти на прилавках книжных магазинов. Самые популярные - сборники стихов. Среди которых можно выделить следующие: «Кораблик», «Солнечный зайчик», «Кассета снов», «Караван», «Жасмин». Кроме того, издано также несколько прозаических произведений, а также книг для детей.
Довольно много произведений написала за свою жизнь Новелла Матвеева. Сколько лет она занималась поэтической деятельностью? На этот вопрос можно очень легко ответить - всю свою жизнь, с самого детства и до последнего вздоха. Поэтесса буквально жила своим творчеством.
Борис Жуков. "Вечная Новелла"
(часть первая)
С удовольствием в очередной раз предоставляю сетевое пространство и мощности своего ЖЖ Борису Борисычу Жукову, замечательному журналисту, много и интересно пишущему об авторской песне. Его новая статья, посвящённая Новелле Матвеевой, здесь размещена в полной редакции. Подбор иллюстративного материала и ссылок - мой (полужирным шрифтом выделены ссылки на mp3-треки).
Но юбилей прошел, другого новостного повода в обозримом будущем не предвиделось, да и в любом случае тот текст, который понемногу складывался у меня в голове, некому было даже предлагать. И тогда я решил: черт с ним, не буду я ни на кого и ни на что оглядываться, напишу так, как мне хочется, а опубликую, где и когда удастся, но непременно полностью. В конце концов, талант такого масштаба – сам себе постоянно действующий информационный повод.
Сказано – сделано.
К. Спешник.
|
ВЕЧНАЯ НОВЕЛЛА Неюбилейные заметки о великом поэте (часть первая) Невидимка NN Попросите любого из ваших знакомых перечислить наиболее значительных по его мнению бардов. И когда он зайдет на третий-четвертый десяток, невинным тоном спросите: И ваш собеседник, страшно смущаясь, начнет сбивчиво говорить, что, мол, конечно же, она классик и основоположник, что ее песни очень много значат для него лично, а не назвал он ее по чистой случайности, необъяснимому выверту памяти. Все это звучит очень искренне да и на самом деле является чистой правдой. С одной поправкой: «необъяснимый выверт» с фатальной неотвратимостью поражает почти всех, кому предлагают этот нехитрый тест. Уже после того, как ваш покорный слуга опубликовал это наблюдение, московские КСПшники праздновали 45-летие движения. Со сцены торжественно именовали всех авторов – живых и покойных, – у кого на 2004 год пришлась хоть сколько-нибудь круглая дата. Всех, кроме Матвеевой, которой как раз накануне стукнуло ровно 70. Спохватились только в антракте, когда кто-то умный (честное слово, не я!) запиской напомнил. Впрочем, несправедливо было бы думать, что это только мы такие беспамятные. В любом справочнике, на любом сайте биографические сведения о Новелле Матвеевой заканчиваются в лучшем случае серединой 90-х, обычно же последняя дата относится еще к 80-м. Словами «в последние годы» начинаются упоминания о том, что происходило лет тридцать назад. А после словно бы ничего и не было – даже на довольно неожиданное присуждение ей в прошлом году Государственной премии не отозвался никто, кроме какого-то патриотически-антисемитского сайта. Вышеупомянутый юбилей поэтессы во всей центральной прессе заметил (о присутствующих не говорим) только Дмитрий Быков – ее непосредственный поэтический ученик. Все это можно было бы объяснить «выпадением из литературного процесса» (хотя, заметим, речь идет о литераторе, чьи новые сочинения в последние несколько лет регулярно публиковались в одном из самых авторитетных «толстых» журналов – «Знамени»). Или, скажем, вопиющим несоответствием стихов Матвеевой – как старых, так и новых – требованиям современной литературной моды. Или просто ленью и нелюбопытством литературной критики. И все это будет правдой или, по крайней мере, чем-то очень похожим на правду: в литературе, где Александр Проханов может считаться известным современным писателем, а Владимир Сорокин –
главным ньюсмейкером, где премию с названием «Национальный бестселлер» присуждает жюри профессионалов – никакой Новеллы Матвеевой в самом деле быть не может. Как говорило в анекдоте одно привидение другому, «неужели ты еще веришь в эти дурацкие байки о живых?». Сходненская затворница В кратком изложении биография Новеллы Матвеевой выглядит благополуной, символичной и бедной событиями. Родилась 7 октября 1934 года в городе Пушкин – то есть в Царском Селе. Почти все детство и юность провела в Подмосковье. Работала в детском доме – не воспитателем, а разнорабочей в подсобном хозяйстве. 1 ноября 1959 года проснулась знаменитой: в этот день «Комсомольская правда» вышла с полосой ее стихов. Потом была учеба на Высших литературных курсах при Союзе писателей СССР, подаривших ей не только диплом и право на профессию, но и знакомство с выпускником Литинститута Иваном (Хейно Иоханнесом) Киуру, за которого она вышла в 1963 году, чтобы не разлучаться до самой его смерти в 1992-м. Дальше – только даты выхода книг и пластинок. И совсем недавно – награды: Пушкинская премия в 1998 году и Государственная в 2003-м. Если приглядеться повнимательней, можно увидеть в самом начале ее биографии удивительную семью энтузиастов, мечтателей, читателей, которые, прочитав чуть ли не всю мировую литературу, сохранили простолюдинское благоговение перед книгой. Можно прочувствовать мироощущение людей, дававших своим детям имена Новелла, Роза-Лиана и Роальд. (Насколько удалось выяснить, у Новеллы Матвеевой во всей России нет ни единой тезки.) Имена, конечно, неканонические – но благозвучные и не идеологизированные, не Даздраперма какая-нибудь, прости господи. Из нашего времени Николай Николаевич Матвеев-Бодрый выглядит ожившим героем советских «историко-революционных» фильмов конца 60-х – этакий комиссар-мечтатель, при всей своей преданности делу революции совершенно лишенный фанатической узколобости и видящий в этой революции не «смерть беспощадную всем супостатам», а слом всех искусственных перегородок между людьми и доступ каждого человека к культурным богатствам человечества. Не удивительно, что он, несмотря на личное знакомство с вождями, так и не выбился в «ответственные работники». Впрочем, для него самого словосочетание «ответственная работа» звучало бы бессмысленной тавтологией. Потому что если не ответственная, значит – не работа. Можно себе представить, как такие люди жили в кошмаре второй половины 30-х, и позже – во времена «борьбы с космополитизмом» и поворота к великодержавной идеологии. Однако никто из ее семьи так и не был арестован – несмотря на то, что они всегда были на виду и имели вредную привычку не мириться с ложью и несправедливостью. Согласно семейному преданию, Матвеевых спасло знакомство с наркомом иностранных дел Литвиновым. Вряд ли это правда – Михаил Михайлович вскоре был смещен со своего поста и сам чудом избежал ареста. А впрочем... Ни Ежов, ни Берия, не говоря уж о «самом», с заступничеством опального наркома, конечно, не посчитались бы, но для уездных чекистов, решавших судьбу заведующего местным клубом, Литвинов оставался небожителем. К «книжности» и «романтизму» мы еще вернемся, а пока отметим, что юная Новелла так и не стала пионеркой. Это, конечно, вряд ли было ее выбором. Но и случайным это обстоятельство считать трудно, зная, что позже, едва ощутив возможность литературного заработка, она немедленно распрощалась с регулярной службой. И потом, в тяжелые годы, существуя на редкие и случайные переводческие гонорары, даже не помышляла о поисках постоянной работы. В этом не было ничего от политической оппозиции. Самые старшие из «поколения дворников и сторожей» еще ходили в школу, а наиболее независимая часть интеллигенции выражала несогласие с происходящим в основном в форме знаменитых коллективных писем против того-то или в защиту сего-то. Новелла Матвеева, как все порядочные люди, регулярно подписывала такие письма, да и вообще так и не овладела искусством вовремя промолчать. Но в целом она оставалась вполне лояльной советской подданной. Ее упорное отстранение от любых организаций, коллективов и должностных обязанностей отражало отношение не к Системе, а к себе самой. По словам самой Новеллы Николаевны, тяга к уединению развилась у нее еще в детстве. «От трусости, наверно, от страха, – говорит она сегодня. – Я – человек дикий, вести себя не умею. Мне очень легко выглядеть смешной. Поэтому я стараюсь быть как-то отдельно...» Желание «быть как-то отдельно» выливалось в старательное избегание всяких форм публичности. Фотографии Новеллы Матвеевой 60-х годов – времени ее оглушительной славы как автора песен – можно буквально пересчитать по пальцам. Да и сами выступления популярнейшего автора были нечасты и непредсказуемы, а с годами становились все реже. Бесстрашная и изящная в стихе и мелодии, Матвеева выглядела скованно и неловко на сцене, в лучах софитов, под взглядами сотен незнакомых людей и под прицелом объективов. Интровертность (таково истинное имя матвеевской «дикости») – нередкое явление для творцов, платящих ею за мощь и живость воображения. Но для автора песен, объединяющего в себе сочинителя и исполнителя, она оборачивается пыткой вынужденного контакта с публикой. Люди того же психического склада, но с более решительным характером могут запретить съемки в зале, притемнить сцену и т. д. Матвеевой же было легче просто отказаться от выступления. Тем более, что ко второй половине 70-х жизнь как-то наладилась. Сборники стихов начали выходить более-менее регулярно, а дисков Матвеевой в доперестроечный период вышло, кажется, больше, чем всех остальных бардов, вместе взятых. Правда, если пластинки еще можно было купить, то книжки Новеллы Матвеевой на прилавках не то что не залеживались, а не появлялись вовсе. Отъединению Матвеевой от мира невольно способствовал и Иван Киуру, взяв на себя львиную долю ненавистного ей общения с редакциями, издательствами и прочими конторами. И если ему временами удавалось что-то доказать равнодушным литературным надсмотрщикам, то она не сумела защитить его от инстанции более беспощадной – публики. С начала 70-х Матвеева пишет песни на стихи Киуру, вместе с ним выступает в концертах (пожалуй, единственная попытка Новеллы Николаевны как-то использовать свою популярность). Но большинство поклонников так и не разделило ее восхищение творчеством мужа: справедливо или нет, но поэт Иван Киуру так и остался в тени поэта Новеллы Матвеевой. Нота-бене: здесь мы касаемся очень деликатной темы, о которой на самом деле мне не
хотелось бы говорить. Но слишком уж много малоприятных фантомов расплодилось под завесой обета молчания - никем вроде бы не данного, но соблюдаемого всеми доброжелателями Новеллы Николаевны. Людей, знакомых со стихами Ивана Киуру, в нашем кругу гораздо меньше, чем знакомых с расхожей версией о патентованном графомане, которого талантливая жена по сугубо личным мотивам всячески пыталась продвигать. Однажды в ЦАПе на мастерской выступала супружеская пара. «Она, конечно, талантливее его, так всегда и бывает, когда оба пишут», – шепнула мне сидевшая рядом Татьяна Купрашевич. «Вы феминистка?» – спросил я. «Конечно, – улыбнулась она, – но не в этом дело. Просто когда муж талантливее жены, она вообще перестает писать». Приложив это неожиданное правило к известному мне массиву данных, я не нашел опровержений и смог разве что дополнить его пассажем «...либо перестает быть женой». Так что, может быть, и хорошо, что Иван Семенович не смог превзойти свою музу – поэты ведь не взаимозаменяемы. А оказаться в тени гения, в конце концов, не стыдно. Пушкин вон целое поколение затмил - с Баратынским, Вяземским, Дельвигом... В 1992 году Киуру умер. Три года спустя неожиданно и нелепо погиб Михаил Нодель – молодой журналист и поэт, ставший в 90-е годы секретарем и литагентом Новеллы Матвеевой, а фактически – посредником между ней и миром. На несколько лет Матвеева просто замолчала (хотя стараниями ее поклонников продолжали выходить книги). Новые стихи (но не песни!) стали появляться лишь в самом конце 90-х. Сама же Новелла Николаевна окончательно выпала из всякой публичной жизни, проводя почти все время зимой в городской квартире, а летом – на той самой даче в Сходне, где соседи могут месяцами не замечать ее присутствия. Кирилл Спешник |
ВЕЧНАЯ НОВЕЛЛА
Неюбилейные заметки о великом поэте
( часть вторая)
Романтик без романтики
В любом разговоре о поэзии Новеллы Матвеевой не позже второй фразы неизбежно всплывает слово «романтика». Ее песни и стихи, переполненные морем, кораблями, харчевнями, парусами, кружевами, шпагами, словно бы нарочно провоцируют упреки во вторичности и «книжности». (Можно сказать, что матвеевские сюжеты и героев встречают буквально «по одежке».) Многие на полном серьезе говорят, что Новелла Матвеева – эскапист, бежавший от нашего времени в мир придуманной, условной старины. Примерно так, как в свое время живописца и проповедника Честертона восприняли как автора детективов (хорошо еще, что Шекспира не приписали к цеху сочинителей боевиков). Тем более что она и сама не возражает.
Ну что ж, давайте разберемся с «романтикой».
Из школьного учебника мы знаем, что «романтизм – это изображение необычайных, исключительных характеров в исключительных обстоятельствах». И мы у Матвеевой такое изображение в самом деле находим:
При том, что нам с тобою
От исключительного не было отбою,
Валили, взяв разгон,
К нам то единственные в роде, то из ряда
Вон выходящие. (Из ряда ль? Молвить надо,
Что также из дому пришлось их выгнать вон.)
Далее, романтизм – это герой и толпа, избранник судьбы и бессмысленное быдло . И эту проблему Новелла Николаевна (в чьих устах, а тем более – текстах слово «быдло» просто невозможно вообразить) не обходит:
По счастью, тем, кто трудится, плевать
На всех «родившихся повелевать» –
Там, где они приказывать родятся,
Не всяк рожден, чтоб им повиноваться!
Нота-бене: «тем, кто трудится...» Труд занимает совершенно особое место в мире Матвеевой. Именно отношением к нему - а не образованием (к которому - вернее, к формальным признакам которого - самоучка-энциклопедист Матвеева относится без особого пиетета), не уровнем доходов, не проживанием в деревне и не лексикой – определяется принадлежность к народу. Народ у Матвеевой – это сообщество мастеров. Аристократ и даже монарх очень даже народен, если он умеет хорошо делать что-то полезное. (И наоборот - мастерство в работе, даже самой черной, возводит труженика в царское достоинство: «И как король в пурпурном облаченье, при свете топки красен кочегар» .) А вот потертая личность из подворотни, чьи трудовые навыки ограничены умением извлечь пробку и разлить по стаканам, не имеет к народу никакого отношения.
Поэтому и парадоксальное, ошарашивающее сочетание аристократизма духа с острым ощущением собственной принадлежности к народу – парадоксально только в рамках невесть когда (во всяком случае, задолго до большевиков с их «классовым подходом») навязанного нам деления на «народ» и «чистую публику», на «людей» и «господ». В рамках же мира самой Матвеевой (равно как и на любой непредвзятый взгляд) ничего противоречивого тут нет. Аристократ не всегда владеет мастерством (и, следовательно, не всегда народен), но всякий настоящий мастер тем самым, как мы видели, уже аристократ
Но мы, кажется, начинали говорить о романтизме – давайте продолжим. В романтической литературе практически обязательно действие. Стихи же Новеллы Матвеевой обращены к внутренней жизни души – «что в тихом сердце его творилось и что варилось в его котле». Ее умение удерживать поэтическое напряжение при полном отсутствии развития сюжета просто поразительно – взять хотя бы песню про то, как старый негр хочет спать Или «Ах, как долго, долго едем...» 1 : ведь ничего же вообще не происходит , «сюжетное развитие» уже вплотную приближается к той самой прозе Василия Ивановича из анекдота («Цок-цок-цок...») – а невозможно не дослушать и не подпеть !
Наконец, вы можете представить себе романтика, отстаивающего прописные филистерские истины? Отстаивающего яростно, азартно, поэтически и стилистически блистательно – и в то же время прекрасно понимая, что эти истины прописные и даже прямо именуя их «Трюизмами»:
Все едино? Нет, не все едино.
Пламя, например, отнюдь не льдина.
Плут о благе ближних не радетель.
А насилие – не добродетель... 2
Многие ли присяжные романтики дерзнут подписаться под последней строчкой?
Чтобы уж совсем покончить с этим литературоведческим недоразумением, вспомним: у Новеллы Матвеевой есть и откровенно-пародийное использование романтической формы. (В самом деле, есть ли что-то более романтическое, чем фигуры благородного кабальеро и его дамы сердца – и вот в «Платок вышивая цветной...» мы чуть было не увидели босого идальго, навеки прощающегося со своей сеньорой, чтобы не утомляться попусту!) И даже прямой ей, романтике, упрек: посмотри, мол, голубушка, с кем ты связалась:
«Не помрут, так другим могилу выроют,
Пусть несутся их души к праотцам.
Но... Романтику они символизируют –
Хоть за это спасибо подлецам!»
Ей словно бы даже мало в глаза назвать этих «символов романтики» подлецами – она, пользуясь своим умением возвращать смысл и свежесть самым засаленным словам, усиливает беспощадно-презрительную оценку:
«И надломятся мачты горделивые,
И пробьется сквозь палубу трава –
Вот что значат поступки некрасивые
И безбожные, глупые слова!»
Вот вам и вся романтика.
Да, чуть не забыл: а почему же тогда сама Новелла Николаевна с такой готовностью говорит о себе «Я – романтик»?
Да потому что она романтик и есть 4 . Только здесь, как и в вопросе народности, она ориентируется не на расхожие стереотипы и дурные учебники, а на первоисточники. На тех, кто создавал само понятие литературного романтизма. В частности – на любимого ею Новалиса: «Поэтика романтизма есть искусство делать предмет странным и в то же время узнаваемым и притягательным». Такой романтизм Матвеевой не просто присущ – она, можно сказать, только этим и занимается и достигла в этом деле невероятного мастерства. Вспомним хотя бы хрестоматийные «Дома без крыш» – ведь правда же, извините за дешевый каламбур, крыша едет : возвышенная, прекрасная и романтическая до магии картина сделана из недостроенной хрущобы и валяющегося вокруг хлама!
Нота-бене: есть, основания думать, что эта способность является отличительной чертой не столько романтизма как литературного направления, сколько искусства в целом как особой разновидности человеческой деятельности. Сам Новалис в другом месте говорит нечто подобное о поэзии вообще; Матвеева же воплотила это понимание в одно из лучших и главных своих стихотворений, о котором мы еще поговорим подробнее – «Поэты». Однако современное искусство научилось прекрасно обходиться без этой способности, а ряд его известных (или даже слегка подзабытых) представителей обладают скорее обратным даром. По иронии судьбы для одного из таких «великих писателей современности» (чтобы не напоминать это сейчас уже, слава богу, полинявшее имя, назовем его Г. – этот инициал ему очень подходит) Новелла Николаевна стала даже чем-то вроде крестной матери – не в литературном, а в самом житейском смысле. Увы – из пророка вышла неудачливая фея. Впрочем, как учит нас классическая литературная сказка, от феи зависит не все – ее дары могут осчастливить правда Золушку, но не Цахеса.
Сказанное не отменяет вышесказанного. Кабы я не боялся обидеть читателей (еще подумают, что я их дураками считаю), предложил бы пари, что никто из именующих Новеллу Матвееву «романтиком» не употребляет этого слова в новалисовском смысле. Легче было бы поверить, что упорные попытки пристегнуть ее к «романтизму» отражают умственную лень пишущих: мол, раз про корабли и клинки, так уж и романтик. Увы, дело обстоит еще хуже: у современной литературной критики попросту нет сколько-нибудь пригодного интеллектуального инструментария для работы с таким феноменом, как поэзия Новеллы Матвеевой. Современное искусство, провозгласив оригинальность высшим достоинством произведения и автора, не нашло ни места, ни слова для таланта нетипизируемого, действительно ни на кого не похожего и ни за кем не следующего. И предпочло его просто не видеть. Упорное молчание критики, навязчивое употребление по отношению к Матвеевой прошедшего времени – свидетельство не заговора, а беспомощности. Никто не знает, с чем едят этот экзотический фрукт, вдруг выросший на древе русской поэзии.
Но он есть – и с этим уже ничего не поделаешь.
Ласточкина ученица
Так кто же она на самом деле такая и откуда взялась? Попыток «прописать» Матвееву в той или иной литературной традиции было немало. Ее причисляли к шестидесятникам (по сугубо хронологическим основаниям), выводили прямо из Серебряного века. В каждой такой попытке есть доля правды – она наследует всем этим традициям сразу, не присягая ни одной из них. Она не принадлежит ни к какой школе, ни один известный поэт не может считаться ее учителем. (Иногда в этом качестве называют Маршака, но перед Самуилом Яковлевичем предстал уже сложившийся поэт, которому он и помог выйти к читателю.) Кажется, она – единственный в своем поколении поэт, не испытавший ни малейшего влияния Маяковского (чего не избежал даже лиричнейший Сухарев). Сама она на прямой вопрос об учителях называет только одно имя – своей матери, Надежды Матвеевой (Орленевой), напечатавшей за всю жизнь лишь несколько стихотворений. А в стихах отвечает прямо и определенно: «Нас ласточка петь научила, и полно о том толковать!». Сказано не мимоходом: на этой строчке зиждится название стихотворения, ставшее именем одного из главнейших сборников Матвеевой – «Ласточкина школа» .
И это тоже правда. Матвеева, самоучкой освоив и усвоив мировую культуру, стала такой же самоучкой и в собственном творчестве. (Недаром один из ее характернейших героев, тоже давший название сборнику – Кораблик , который « сам смолою себя пропитал , сам оделся и в дуб, и в металл, сам повел себя в рейс - сам свой лоцман, сам свой боцман, матрос, капитан».) Этот путь, в значительной мере предопределив ее нынешнее одиночество, дал ей в то же время неслыханную свободу. Она, пропевшая «Оду различиям» (другое название «Трюизмов»), может вдруг ровным голосом и словно невзначай бросить: «Но пить из дамской туфельки вино и лаптем щи хлебать – одно и то же!» . После чего претенденты на изысканность могут плести какие угодно словеса, но отделаться от этого смачного «лаптя» уже не удастся даже им самим.
А вот камешек еще более склизкий:
Странно! Неужто какие-то хваты
Мир проиграют в лото?
По Достоевскому – ВСЕ виноваты,
А по Толстому – НИКТО.
Нам же сдается (столпы дорогие,
Классика, не обессудь!),
Что виноваты одни. А другие –
Не виноваты ничуть.
Интересно, кто из нынешних эпатажников посмеет сказать такое не о ком-нибудь, а именно о тех двух именах, которыми Россия позиционируется (бр-р, какое слово!) в мировой культуре? Сказать, не обмирая от собственной смелости и не оглядываясь, включены ли телекамеры, а вот так – просто, уважительно и непреклонно, как говорят коллегам, которых любят и чтут, но никак не могут согласиться в конкретном вопросе? Но черт побери, должен же был кто-то когда-то это сказать!
Впрочем, нечистого я, наверное, помянул зря. Во всяком случае, сама Новелла Николаевна этого бы не одобрила – она такого слова вообще не употребляет. И тот факт, что оно уже лет двести пользуется всеми правами литературного, ничего не меняет – Матвеева действительно не может заставить себя вывести на бумаге имя князя тьмы. Эта постоянная нарушительница всех и всяческих литературных приличий ухитрилась пронести сквозь наш век крушений всех табу прямо-таки викторианское отношение к малейшему намеку на непристойность. Прочтя и пережив огромное количество авторов, которых, кажется, не помнит уже никто, кроме специалистов-филологов, она оказалась не в силах дочитать до конца Джойса: «Все о себе, о каждой своей царапине! И потом, у него неприличное...» Излишне говорить, что в ее собственных текстах определенные стороны жизни, равно как и соответствующие пласты лексики, отсутствуют вовсе.
Так, может, ее творчество, как бы оно ни было прекрасно само по себе, и вообще не имеет точек соприкосновения с реальностью? Может, ее кораблик – это парусник в бутылке, изящный и утонченный, но не предназначенный для плавания?
Однажды Евгений Шварц услышал жалобу молодого писателя на необходимость воспевать всевозможные квадратно-гнездовые методы и торфоперегнойные горшочки. Вместо того чтобы посочувствовать, драматург мрачно пообещал: погодите, мол, вас еще и не то заставят делать. «Да, хорошо вам, Евгений Львович, – сказал пострадавший, – вас все это не касается, вы-то сказки пишете!». «Извините, – отрезал обычно благодушный Шварц, – сказки пишете вы! А я пишу правду».
То же самое могла бы сказать о себе Новелла Матвеева. Да, собственно, и сказала – если продолжать ту же метафору кораблика:
Грациозно выгнуто их крыло
И настолько тонкий на них чекан,
Будто их готовили под стекло,
А послали все-таки – в ураган!
В самом деле, Матвеева – автор провокативный, отношение к ней и ее стихам сортирует читателей/слушателей. Безоценочно и не слишком считаясь с тем, что они сами о себе думают. И вышеупомянутое молчание теоретиков «актуального искусства», не отвечающих даже на явные пощечины, свидетельствует: единственный способ справиться с таким автором – представить дело так, что его не существует. Не опровергнуть, не дискредитировать, а именно сделать вид, что тут никого нет. «Сбросить Пушкина с парохода современности». Когда уже прозвучало «А король-то голый!», единственное, чем может ответить король или мошенники-портные – «А был ли мальчик?».
Но у Матвеевой – свой способ быть современной. Болезни, которыми мы мучаемся сегодня, она разглядела и осмыслила лет 20 - 25 назад. Помните:
Впервые услышав эти строки, мы, по невежеству своему, приложили их к обычному советскому бардаку – точь-в-точь как жители Эрсилдурна, только задним числом понимавшие смысл безошибочных пророчеств Томаса Рифмача. Но настоящий апофеоз бессмыслицы пришел много позже. У него нашлись и герольды, объясняющие ныне нам, что все смыслы равны, что высокого и низкого нет, а приложение к искусству моральных мерок – анахронизм и безнадежное отставание от времени. Вопросов насчет истинности или гармонии они искренне не понимают: современность – их единственный кумир.
Иные люди мне чудны, ей-богу!
Нос по ветру держать и с веком в ногу
Вышагивать – на их наивный взгляд
Одно и то же! Мучаюсь вопросом:
Ну как так можно?! – путать ногу с носом
И все-таки стремиться в первый ряд!
– пожала плечами Новелла Николаевна много лет назад. И тогда же, в вышеупомянутых «Трюизмах» бескомпромиссно оценила возглашаемую этими «иными людьми» новую веру:
«Все едино? Нет, не все едино.
В дебрях нет повторного листочка!
Потому что если «все едино» –
Значит, все «дозволено»! И точка». 2
Тот, кто «на гребне» и «в струе», видит только то, что плывет рядом с ним, и ощущает только направление течения в данной точке. Тот, кто стоит на высоком твердом берегу или взлетает к небесам, видит весь поток со всеми его поворотами – от истока до устья. Старинный антураж, завтрашние конфликты и книжные герои существуют для него одновременно. Потому-то сходненская затворница, никуда не спеша, так часто оказывается впереди запыхавшихся участников гонки за временем.
Я, конечно, не хочу сказать, что Матвеева всегда изрекает истину. Бывает, что и очень дорогие ей идеи оказываются ложными. Помните ее яростные антибуржуазные, антимещанские инвективы?
Только одно невозможно
(Хоть и не стоит труда):
Палка с дуплом для дукатов
Не зацветет никогда!
Вопреки этому убежденному и страстному пророчеству чудо все-таки случилось: не где-нибудь, а в ее же собственном жанре нашелся человек, сочетающий в себе таланты бизнесмена и поэта-барда. И его поэтика по духу как раз очень близка именно к матвеевской. Впрочем, он заслуживает отдельного разговора, и я надеюсь когда-нибудь начать этот разговор на достойным его дарования уровне. Здесь же скажем лишь, что и до его появления столь категоричный вердикт выглядел достаточно сомнительным. Стоило лишь глянуть на безусловно знакомые Новелле Николаевне полотна голландских художников XVII века – золотого и для буржуазии, и для живописи. Они полны персонажей, представленных примерно так: «Яан ван Схоуп – поэт и торговец табаком». Причем сначала – именно «поэт».
Ну что же, теперь мы это знаем. И что, в свете этого знания матвеевские строки кажутся нам идеологизированными и фальшивыми, как антиглобалистская листовка? Да ничуть не бывало! И строчка из тех же «Поэтов» – «Так вымойте блюдце за нашим котом!» - не потеряет своей хлесткости, если знать, что ее автор еще далеко не всякому поэту доверит мыть блюдце за своей ненаглядной Репкой. Новелла Матвеева может быть неправой, может лукавить, но никогда не бывает неинтересной.
А как иначе жить человеку, чье имя – Новелла? Это слово до того, как стать названием литературного жанра, означало просто «известие», «новость». А как нам известно из самого компетентного источника, «талант – единственная новость, которая всегда нова».
Кирилл Спешник
Примечания (И.Б.):
1. MР3- записи приведены по следующим музыкальным изданиям:
«Какой большой ветер» (в исполнении анс. «Уленшпигель»)
Но вообще, конешно, надо просто всегда иметь у себя под рукой полное собрание –
НОВЕЛЛА НИКОЛАЕВНА МАТВЕЕВА
HTTP://RKPM.RU/CONTENT/VIEW/993/135/
Новелла Николаевна Матвеева - российский поэт, прозаик, бард, драматург, литературовед. Не все знают, что в ее репертуаре очень много замечательных детских песен. Новелла Николаевна родилась 7 октября 1934 г. в Царском Селе, ныне город Пушкин, Ленинградской области.
Отец, Николай Николаевич Матвеев-Бодрый, по профессии географ, историк-краевед Дальнего Востока, действительный член Всесоюзного географического общества. Мать - Матвеева-Орленева Надежда Тимофеевна, поэтесса. Дед, Матвеев-Амурский, Николай Петрович, тоже был поэтом и автором первой «Истории города Владивостока». Среди ее предков были музыканты, крестьяне, моряки, скрипичный мастер и даже корабельный фельдшер. Супруг - Киуру Иван Семенович (1934-1992), тоже был поэтом.
Писать она стала под влиянием матери, Надежды Тимофеевны. Мама была человеком высокой культуры и большого артистизма. Она очень любила поэзию, прекрасно читала стихи. Именно она познакомила дочь с творчеством Пушкина, в ее удивительной декламации впервые Новелла услышала стихи поэта. Благодаря матери музыка в доме звучала постоянно. Она прекрасно пела русские, цыганские, итальянские песни.
Первые стихотворения Новелла Матвеева начала сочинять еще ребенком, во время войны. Это было в Монинском госпитале, где она лечилась от острого авитаминоза, подействовавшего ей на глаза. Отец был первым слушателем ее стихов. В госпитале он работал политруком. В девять лет Новелла написала:
«Светляк сверкнул в росе, как быстрой мысли миг,
И где-то задрожал прохладный голос птицы…»
Уже в те годы расслышав, что голос птицы прохладный…
Тогда же она пыталась сочинять и музыку на свои стихи, а также на стихи А. Гладкова, В. Агнивцева, У. Шекспира, М.Лермонтова, А.Фета...
Новелла Матвеева говорила о своем детстве: "Я была очень взрослой, когда была маленькой...".
С 1950 по 1957 г. Матвеева работала в детдоме Щёлковского района Московской области.
Вначале 1960-х девушку с необычным завораживающим голосом и гитарой в руках заметили и сразу полюбили. Она была одним из первых поэтов, которые положили свои стихи на музыку и исполняли их под гитару. Ее песни звучали на любительских магнитофонах.
Затем вышла первая пластинка "Песни" (М.: Мелодия, 1966).
В 1961 году ее приняли в Союз писателей СССР.
В 1962 году Новелла Николаевна Матвеева окончила Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького и стала профессиональным литератором.
С 1972 года Новелла Матвеева стала сочинять песни также и на стихи своего мужа - поэта Ивана Киуру. Наиболее известными и популярными песнями Новеллы Матвеевой стали: "Песня погонщика мула" ("Ах, как долго, долго едем..."), "Ветер" ("Какой большой ветер..."), "Водосточные трубы" ("Дождь, дождь вечерний..."), "Девушка из харчевни" ("Любви моей ты боялся зря..."), "Окраина" ("Летняя ночь была..."), "Капитаны без усов" ("Вот передо мною море голубое..."), "Страна Дельфиния" ("Набегают волны синие..."), "Фокусник" ("Ах ты, фокусник..."), "Цыганка" ("Развеселые цыгане по Молдавии гуляли..."), "Шарманщик" ("На землю падал снег...") и др.
Но мало кто знает, что она еще великолепный детский поэт. В шестидесятые годы у нее вышла книжка «Солнечный зайчик», а в 1984 году – «Кроличья деревня».«Я леплю из пластилина
(Пластилин нежней, чем глина),
Я леплю из пластилина
Кукол, клоунов, собак…
Если кукла выйдет плохо,
Назову ее – Дуреха,
Если клоун выйдет плохо,
Назову его – Дурак.
Подошли ко мне два брата,
Подошли и говорят:
Разве кукла виновата?
Разве клоун виноват?...»
Эту песню на стихи Новеллы Матвеевой, музыку к которой написал Сергей Никитин любят не только дети, но и взрослые. Песня-рассуждение, песня, которая заставляет задуматься о своих поступках.
А незабываемая страна Дельфиния»? Гриновская романтика дальних странствий. Глубина восприятия детским сознанием того, что ты увидишь, если закроешь глаза – Бесконечна, и, только щедрый волшебник из сказки, может наделить ее вечной, тонкой и ранимой душой. Этот волшебник – Новелла Матвеева.
«Набегают волны синие.
Зеленые?
- Нет синие!...
…А где-то есть страна Дельфиния
И город Кенгуру.
-Это далеко!
-Ну, что же?
Я туда уеду тоже…»
Стихи Новеллы Матвеевой надо читать вслух и тогда в них можно услышать чудесные струны: одна из них – гитарная. Многие стали песнями, которые у всех на устах: «Кораблик», «Братья-капитаны», «Капитаны без усов!», «Дельфиния», «Дорожная», «Девочка и пластилин» и др. Ее издают, переиздают, записывают, аранжируют, но самое главное - ее поют и песни живут и здравствуют. Одно поколение слушателей за другим погружается в их светлый и волшебный мир, и, уже невозможно отличить детские от взрослых – так глубока их философия. Она продолжает работать, и искренняя любовь слушателей - награда ей за природный талант и многолетний труд.
Вот как отзывался о творчестве Новеллы Матвеевой прекрасный детский поэт Валентин Берестов:
«Как звонко пели мы и поем с вашими родителями под звон гитары песни Новеллы Матвеевой. У меня замирает сердце, когда я слышу или напеваю сам:
Мы капитаны, братья- капитаны!
Мы в океан дорогу протоптали,
Мы дерзким килем воду пропороли
И пропололи от подводных трав.
Но, кораблям, что следуют за нами,
Придется драться с теми же волнами
И скрежетать от той же самой боли,
О те же скалы ребра ободрав!»
Многих из нас эти песни позвали в дальнюю дорогу и помогли весело переносить трудности пути в песках, во льдах, в тайге, в океане.»
В 1984 году в Центральном детском театре в Москве была поставлена пьеса Н. Матвеевой "Предсказание Эгля" - свободная фантазия по мотивам А. Грина, содержащая 33 ее авторские песни.
Ее перу принадлежит более 30 книг стихов, прозы и переводов. Среди них: "Лирика" (1961), "Кораблик" (1963), "Душа вещей" (1966), "Солнечный зайчик" (1966), "Ласточкина школа" (1973), "Река" (1978), "Закон песен" (1983), "Страна прибоя" (1983), "Кроличья деревня" (1984), "Избранное" (1986), "Хвала работе" (1987), "Нерасторжимый круг" (1991), "Мелодия для гитары" (1998), "Кассета снов" (1998), "Сонеты" (1998), "Караван" (2000), "Жасмин" (2001).
Вышли пластинки автора-исполнителя Н. Матвеевой: "Песни" (Мелодия, 1967), "Стихи и песни" (Мелодия, 1966), "Дорога - мой дом" (Мелодия, 1982), "Музыка света" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1984), "Баллады" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1985), "Мой вороненок" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1986), "Рыжая девочка" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1986) и компакт-диски "Какой большой ветер" (ASP, 1997), "Девушка из харчевни" (ASP, 1997), "Новелла Матвеева" (Moroz Records, 1999), "Лучшие песни" (Московские окна, 2000), "Отчаянная Мэри", "Трактир "Четвереньки".
В 1996 г. вышла книга воспоминаний «Мяч, оставшийся в небе».
В 1998 г. Новелла Матвеева стала лауреатом Пушкинской премии в области поэзии.
Русский поэт, прозаик, бард, драматург, литературовед.
Родилась 7 октября 1934 г. в Царском Селе (ныне город Пушкин) Ленинградской области. Окончила Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького (1962).
Член Союза писателей СССР с 1961 г. Песни пишет на свои стихи, а также на стихи поэта Ивана Киуру, за которого вышла замуж в 1963 г.
В 1962 году Новелла Матвеева окончила Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького. Она стала профессиональным литератором. В 1961 году ее приняли в Союз писателей СССР.
В поэзии Новеллы Матвеевой преобладает лирико-романтическое начало. Она отражает высокие гуманистические чувства человека, его мечты и фантазии, окружающий его красочный мир природы. Много пишет она и для детей. Кроме того, Новелла Матвеева занимается переводами, пишет пародии и эпиграммы, выступает со статьями по вопросам литературы и искусства.
Всего ее перу принадлежит более 30 книг стихов, прозы и переводов. Среди них: "Лирика" (1961), "Кораблик" (1963), "Душа вещей" (1966), "Солнечный зайчик" (1966), "Ласточкина школа" (1973), "Река" (1978), "Закон песен" (1983), "Страна прибоя" (1983), "Кроличья деревня" (1984), "Избранное" (1986), "Хвала работе" (1987), "Нерасторжимый круг" (1991), "Мелодия для гитары" (1998), "Кассета снов" (1998), "Сонеты" (1998), "Караван" (2000), "Жасмин" (2001).
Как автор-исполнитель Н. Матвеева записала пластинки: "Песни" (Мелодия, 1967), "Стихи и песни" (Мелодия, 1966), "Дорога - мой дом" (Мелодия, 1982), "Музыка света" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1984), "Баллады" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1985), "Мой вороненок" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1986), "Рыжая девочка" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1986) и компакт-диски "Какой большой ветер" (ASP, 1997), "Девушка из харчевни" (ASP, 1997), "Новелла Матвеева" (Moroz Records, 1999), "Лучшие песни" (Московские окна, 2000), "Отчаянная Мэри", "Трактир "Четвереньки".
В 1984 году в Центральном детском театре в Москве была поставлена пьеса Н. Матвеевой "Предсказание Эгля" - свободная фантазия по мотивам А. Грина, содержащая 33 ее авторские песни.
Перу Новеллы Матвеевой принадлежат сотни публикаций в периодической печати. Ее творчеству посвящено более сотни статей известных поэтов, литераторов, критиков и литературоведов. Среди их авторов Е. Евтушенко, Л. Аннинский, Е. Винокуров, В. Огнев, З. Паперный, В. Лакшин, С. Маршак, С. Чупринин, Г. Красников, Б. Окуджава, Е. Камбурова, Д. Гранин, Я. Смеляков, В. Цыбин, Б. Слуцкий, В. Берестов, А. Урбан, Ю. Смелков и др.
Личные невзгоды, встречавшееся подчас непонимание некоторых критиков, искусствоведов, редакторов и издателей не сломили волю Новеллы Николаевны. Она продолжает активно работать на радость многочисленных поклонников ее творчества. В 1998 году Н.Н. Матвеева удостоена звания лауреата Пушкинской премии в области поэзии.
Умерла: 4 сентября 2016 г.
Вы объяснили музыку словами.
Но, видно, ей не надобны слова -
Не то она, соперничая с вами,
Словами изъяснялась бы сама.
И никогда (для точности в науке)
Не тратила бы времени на звуки.
Набегают волны синие.
Зелёные? Нет, синие.
Как хамелеонов миллионы,
Цвет меняя на ветру.
Ласково цветёт глициния -
Она нежнее инея...
И город Кенгуру.
Это далеко! Ну что же? -
Я туда уеду тоже.
Ах ты, Боже, ты, мой Боже,
Что там будет без меня?
Пальмы без меня засохнут,
Розы без меня заглохнут,
Птицы без меня замолкнут -
Вот что будет без меня.
Да, но без меня в который раз
Отплыло судно "Дикобраз".
Как же я подобную беду
Из памяти сотру?
А вчера пришло, пришло, пришло
Ко мне письмо, письмо, письмо
Со штемпелем моей Дельфинии,
Со штампом Кенгуру.
Белые конверты с почты
Рвутся, как магнолий почки,
Пахнут, как жасмин, но вот что
Пишет мне моя родня:
Пальмы без меня не сохнут,
Розы без меня не глохнут,
Птицы без меня не молкнут...
Как же это без меня?
Набегают волны синие.
Зелёные? Нет, синие.
Набегают слезы горькие...
Смахну, стряхну, сотру.
Ласково цветёт глициния -
Она нежнее инея...
А где-то есть земля Дельфиния
И город Кенгуру.
На землю, для их обновленья приходят поэты.
Под звёздами с ними не страшно: их ждёшь, как покоя.
Дверь откроют и спросят так важно: «Ну, что здесь такое?
Опять непорядок на свете без нас!»
(Кругом суета:
Мышь ловит кота,
К мосту рукава пришиты...
У всякой букашки просит защиты
Бедный великан!
Зелёный да алый
На листьях дымок;
Их бархат усталый
В жаре изнемог...)
Вступая с такими словами на землю планеты,
За дело, тряхнув головами, берутся поэты:
Волшебной росой вдохновенья кропят мир несчастный
И сердцам возвращают волненье, а лбам - разум ясный.
А сколько работы еще впереди!
Живыми сгорать,
От ран умирать,
Эпохи таскать на спинах,
Дрожа, заклинать моря в котловинах,
Небо подпирать!
(Лучами блистает
Роса на листе,
Спеша, прорастает
Зерно в борозде.)
Привет сочинителям славным, чьи судьбы предивны!
Но колбасникам, тайным и явным, поэты противны -
Что в чужие встревают печали, вопросы решают...
«Ах, вопросы нам жить не мешали: ответы - мешают!»
И скажут ребятам такие слова:
«Вы славу стяжали,
Вы небосвод
На слабых плечах держали,
Вы горы свернули,
В русло вернули
Волны грозных вод...»
Потом засмеются
И скажут потом:
«Так вымойте блюдце
За нашим котом!»
Когда потеряют значенье слова и предметы,
На землю, для их обновленья, приходят поэты,
Их тоска над разгадкою скверных, проклятых вопросов -
Это каторжный труд суеверных старинных матросов,
Спасающих старую шхуну Земли.
* Песня была написана в 1963 году
Предсказание Эгля
Подойди ко мне, я в твоих глазах вижу капли слез.
В мире много зла, но не надо все принимать всерьез.
Ты не верь земле, черствой и сухой, -верь волне морей.
Пусть она скользит, дразнит и грозит -больше правды в ней.
Пробегут года быстрой чередой, как в ручье вода.
Видишь тот обрыв и простор морской -посмотри туда.
Там, в дали морской, ты увидишь блеск алых парусов.
С берегов крутых ровно в пять часов ты завидишь их.
Это будет бриг из далеких стран, из других широт.
Ровно в пять часов от его бортов шлюпка отойдет,
И прекрасный принц, сказочный герой, нареченный твой,
Весел и умен, строен и высок, ступит на песок.
Слушай, он затем только приплывет, чтоб тебя спасти.
Если он тебя сразу не найдет, ты его прости!
Ступит на песок -радость на лице сильная, как боль, -
Скажет: "Добрый день!" Спросит он: "А где тут живет Ассоль?"
Не грусти, не плачь. Ясных глаз не прячь, слезы с них сотри.
Верь моим словам, чаще по утрам на море смотри.
Верь волне морей. Верь судьбе своей. Час наступит твой.
Ты увидишь блеск алых парусов -это за тобой.
Цвел ли, не цвел ли в низине жасмин...
Цвел ли, не цвел ли в низине жасмин,
В легком тумане - сквозил, не сквозил?
Бедный сказитель минувших годин,
Все-то ты выдумал, все исказил!
Знаешь другое, а помнишь - одно.
Твердую быль отгоняешь, как дым.
Мутное, сорное, черное дно
Все тебе кажется дном золотым!
Царственным шагом проходят года,
Краденым блеском украсив чело...
Черпать из детства мы будем всегда,
Хоть бы и не было в нем ничего!
Ал ли, не ал ли был ранний закат?
Звал ли, не звал ли огонь вдалеке?
Темной дорогой ушел Фортунат, -
Звон самозваный в пустом кошельке.
Девушка из харчевни
Любви моей ты боялся зря -
Не так я страшно люблю.
Встречать улыбку твою.
И если ты уходил к другой
Иль просто был неизвестно где,
Мне было довольно того, что твой
Плащ висел на гвозде.
Когда же, наш мимолетный гость,
Ты умчался, новой судьбы ища,
Мне было довольно того, что гвоздь
Остался после плаща.
Туман, ветер и дождь.
А в доме событье - страшнее нет:
Из стенки вынули гвоздь.
Туман, и ветер, и шум дождя,
Теченье дней, шелестенье лет,
Мне было довольно, что от гвоздя
Остался маленький след.
Когда же и след от гвоздя исчез
Под кистью старого маляра,
Мне было довольно того, что след
Гвоздя был виден вчера.
Любви моей ты боялся зря.
Не так я страшно люблю.
Мне было довольно видеть тебя,
Встречать улыбку твою.
И в теплом ветре ловить опять
То скрипок плач, то литавров медь…
А что я с этого буду иметь,
Того тебе не понять.
Новелла Матвеева
Девочка и пластилин
Стихи H.Матвеевой
Музыка С.Никитина
Я леплю из пластилина,
Пластилин нежней, чем глина.
Я леплю из пластилина
Кукол, клоунов, собак.
Если кукла выйдет плохо -
Назову её дурёха,
Если клоун выйдет плохо -
Назову его дурак.
Подошли ко мне два брата.
Подошли и говорят:
"Разве кукла виновата?
Разве клоун виноват?
Ты их лепишь грубовато,
Ты их любишь маловато,
Ты сама и виновата,
А никто не виноват".
Ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля.
Я леплю из пластилина,
А сама вздыхаю тяжко,
Я леплю из пластилина,
Приговариваю так:
Если кукла выйдет плохо -
Назову её... бедняжка,
Если клоун выйдет плохо -
Назову его... бедняк.
Я мечтала о морях и кораллах...
Стихи H.Матвеевой
Музыка Флярковский А.
Я мечтала о морях и кораллах.
Я поесть хотела суп черепаший.
Я шагнула на корабль, а кораблик
оказался из газеты вчерашней.
То одна зима идет, то другая.
За окошком все метель завывает.
Только в клетках говорят попугаи,
а в лесу они язык забывают.
А весною я в разлуки не верю,
И капели не боюсь моросящей.
А весной линяют разные звери.
Не линяет только солнечный зайчик.
У подножья стали горы-громады.
Я к подножию щекой припадаю.
Но не выросла еще та ромашка,
на которой я себе погадаю.
